При проведении мероприятий по разработке 2-го секретаря политического отдела посольства США в Москве Фини один из выходных дней 1984 года поздно вечером был зафиксирован телефонный разговор с ним неизвестного лиц, говорившего по-русски. Звонивший сообщил, что хочет передать письмо и просил американца прибыть на автомашине через 15 минут к определенному месту, которое находилось примерно в 300 метрах от дома Фини. Последний выразил согласие встретиться на предложенных условиях.
В названный район была оперативно направлена бригада наружного наблюдения, однако к ее прибытию участников встречи на месте не оказалось, так как она носила кратковременный характер.
Содержание телефонного разговора дало основание предполагать, что инициатор встречи н был знаком с Фини, однако знал его домашний адрес и звонил из таксофона, находившегося поблизости. Выбранные неизвестным конспиративные способы организации встречи, место, время и время и сжатые сроки, отведенные на ее проведение, указывали на то, что он был осведомлен об особенностях оперативной обстановки вокруг дома американца и о возможностях контрразведки по контролю за поведением дипломата.
С учетом полученных данных была выдвинута версия, согласно которой неизвестный знало проводимых в отношении Фини контрразведывательных мероприятиях, являясь сотрудником либо агентом органов КГБ, и вышел на контакт с иностранцем с целью инициативно установить шпионскую связь с американской разведкой. Однако имевшихся материалов оказалось недостаточно для установления его личности в тот период.
Спустя год был установлен факт утечки к противнику материалов о спецпрепарате, применяемом органами КГБ в интересах наблюдения за американскими дипломатами.
В результате проведенного расследования был сделан категоричный вывод о том, что источником этой осведомленности спецслужб США мог стать один из оперативных работников, связанных с его применением. В их числе оказался и сотрудник УКГБ СССР по г. Москве и Московской области Воронцов, который участвовал в разработке Фини и хранил у себя на службе один из образцов спецпрепарата.
Проведенные затем контрразведывательные мероприятия позволили в течение 6 месяцев собрать доказательства причастности Воронцова к агентуре ЦРУ и пресечь его шпионскую деятельность путем ареста.
Мероприятия по розыску С. Воронцова как источника утечки оперативной информации к противнику, выявили также необходимость организации более строго учета мест хранении спецпрепарата. Можно с достаточно высокой степенью вероятности, предположить, что наличие его у Воронцова сыграло не более чем косвенную роль.
Необходимые пояснения
Вероятно, речь идет о спецпрепарате «Рубин» известном как «метка». На западе его называли «шпионская пыль».
Контрразведчики обычно обрабатывали порошком места, которых будет касаться объект слежки. Потом следы этого вещества оставались на всех предметах, с которыми этот человек вступал в контакт.
Ничего нового в этом препарате не было. Известно, что с его помощью, в 1959 г. был установлен первый крупный агент ЦРУ в СССР Попов. В ЦРУ сведения о нем получили в 1963 г. от А. Хрепанова.
В середине 80-х годов США организовали серию пропагандистских компаний (по нашей терминологии «активных мероприятий») по дискредитации СССР в глазах мирового общественного мнения. Вероятно, самой известной из них является история с СВЧ-облучением здания американского посольства в Москве.
Свое место в этом ряду заняла и «шпионская пыль». Был использован тот факт, что в состав препарата входил нитрофенилпентадиенал (NPPD), объявленный сильнейшим канцерогенном. В прессе появилось огромное количество статей о «бесчинствах КГБ» подвергающему смертельному риску жизни невинных американских дипломатов.
Через некоторое время правительственные органы США официально заявили, что NPPD канцерогенном не является, но кто читает последние страницы газет.
Вероятно, история со спецпрепаратом, не более чем еще один штрих в картину прикрытия О. Эймса.
Олдрич Эймс сообщил, что в ЦРУ стало известно об офицере КГБ Романе Потемкине, который под прикрытием легенды, религиозного деятеля, подвергающегося репрессиям за веру, пытался установить доверительные отношения с корреспондентом журнала «U.S. News and World Report» Николасом Данилофф.
Журналист передал сотрудникам ЦРУ письмо с вложенными техническими материалами, которое было послано ему и адресовано ЦРУ. В Управлении решили, что автором письма является Р. Потемкин и установили с ним контакт, который впоследствии не имел продолжения.
Однако эта неудача позволила резко сократить число подозреваемых. Об операции по проникновению знало гораздо меньше людей, чем имело в своем письменном столе аэрозольные баллончики с «Рубином».
Среди сотрудников, которым было известно об этой операции был и С. Воронцов.
Для связи с Воронцовым в резидентуре ЦРУ использовали довольно необычный способ. В согласованное время звонили по одному из оперативных номеров УКГБ, находящихся в Управлении, и договаривались о встрече.
Надеясь на сохранение жизни С. Воронцов сразу же пошел на сотрудничество с контрразведкой и с его помощью 10 марта 1986 г. был задержан с поличным сотрудник посольской резидентуры М. Селлерс.
С учетом уровня нанесенного ущерба, сотрудничества со следствием и оперативными службами контрразведки некоторые шансы у него, вероятно, были. Однако «наверху» приняли решение превратить суд над С. Воронцовым в воспитательное мероприятие. Суд происходил в Клубе КГБ, на нем присутствовало большое количество сотрудников, ни о каком снисхождении в таких условиях не могло быть и речи.
